России грозит новый макроэкономический кризис. К такому выводу пришла, в частности, Счетная палата, отметив, что его первопричиной может стать ускоренный рост ипотечного кредитования, не соответствующий темпам строительства и разгоняющий цены на жилье.
В отчете по итогам оценки эффективности бюджетных расходов на поддержку рынка ипотеки и жилищного строительства в 2019—2020 годах аудиторы ведомства подчеркнули — в прошлом году индекс роста цен на жилье на первичном рынке составил 12% по отношению к 2019 году. Столь форсированный рост ипотечного кредитования может «иметь негативные последствия для макроэкономической устойчивости».
«Опыт многих стран показывает, что первоначальный эффект повышения доступности ипотечного финансирования после снижения ставок в конечном счете может приводить к обратному эффекту: снижению ценовой доступности покупки жилья», — приводила ранее «СП» выдержку из документа.
Основным фактором поддержания доступности жилья, делают вывод представители Счетной палаты, должна выступать не ипотека, а рост доходов населения, опережающий рост цен на жилье. Кроме того, для сбалансированного роста рынка жилой недвижимости, не приводящего к формированию ценового «пузыря», темпы ввода новых объектов должны соответствовать росту спроса.
— Действительно, потенциальная возможность для ипотечного кризиса в России складывается, — подтвердил в беседе с «СП» доцент РАНХиГС Сергей Хестанов. — Темпы роста цен на жилье заметно выше темпов роста доходов населения. В этих условиях вполне может сложиться ситуация, при которой цены могут упасть на величину, превышающую средний размер первоначального взноса по ипотечному кредиту, который фактически компенсирует потери банка. С этой точки зрения Счетная палата абсолютно права.
«СП»: — В чем главная опасность такого вероятного сценария?
— Мировой опыт ипотечных кризисов показывает, что когда такое происходит, то спрос на недвижимость падает очень сильно, а попытки реализации залога провоцируют еще большее снижение цен. Главная опасность заключается именно в этом — цена падает, из-за этого залоги еще сильнее обесцениваются, и эта реакция становится цепной. Если это происходит, то вслед за этим значительная часть банков несет значительные убытки по кредитам, а девелоперы, берущие кредиты под залог недвижимости, сталкиваются с обесцениванием этих самых залогов.
Явление это достаточно разрушительное. В этом плане весьма примечателен печальный пример Японии, где подобная ситуация приключилась в 1991 году, и до сих пор ситуация с ценами там, надо сказать, не стабилизировалась. Это крупное государство с сильной экономикой было даже вынуждено тогда национализировать банки.
«СП»: — То есть нас скоро «накроет», так сказать, по-японски?
— С одной стороны, опасения Счетной палаты относительно возможности макроэкономического кризиса из-за ипотечного рынка как минимум оправданы. Но надо понимать, что, во-первых, у нас практически не существует исторических прецедентов широкой дефляции в экономике, потому что в Японии-то это все происходило именно на этом фоне. Во-вторых, у нас рынок ипотеки сравнительно молодой, и внушительная доля недвижимости, полученная гражданами еще с советских времен, с ипотекой не связано. Поэтому таких разрушительных масштабов кризиса, как в Японии, я думаю, не будет. Но потенциально, повторюсь, такая вероятность есть.
«СП»: — Если такого негативного сценария все-таки не удастся избежать, у нас в итоге вся экономика, образно выражаясь, ляжет, или только какие-то ее отдельные сектора?
— В случае неблагоприятного развития событий люди с высокой кредитной нагрузкой, купившие недвижимость, могут попасть в ситуацию, когда не смогут отвечать по своим обязательствам. И если это явление будет массовым, то и последствия будут довольно опасными. Как с точки зрения того, что банки могут понести серьезные убытки, так и с точки зрения социальных последствий для граждан.
«СП»: — Какими могут быть эти последствия?
— Может сложиться ситуация, когда стоимость недвижимости не покроет задолженности гражданина перед банком. В итоге он может и жилья лишиться, и при этом еще будет обязан кредит выплачивать. А если учесть, что недвижимость для большинства россиян — самое дорогое, что у них есть, можете себе представить, что такое пройти через банкротство и все потерять?
«СП»: — Почему тогда при такой серьезной опасности программу льготной ипотеки упорно не сворачивают?
— Вы знаете, у этой программы довольно сильные лоббисты. Понятно же, что основной ее бенефициар — не граждане, которые от ее ввода скорее проиграли, нежели выиграли, ведь доступность жилья по факту снизилась из-за роста цен. Ее основные интересанты — крупный девелопмент, повышающий спрос на свои проекты.
Впрочем, помимо мощного лобби, о котором упомянул Сергей Хестанов, есть, по всей видимости, и еще одна причина, по которой государство настойчиво цепляется за сектор недвижимости, несмотря на все риски предпринимаемых ею шагов. Ведь это, пожалуй, единственная сфера, кроме сырьевого экспорта, где можно выдать на-гора хоть какой-то рост и получить определенную прибыль.
— Вооружение мы экспортируем довольно активно, но санкции США в этой сфере нам ощутимо мешают, — перечислил проблемы нашей экономики экономист Леонид Хазанов. — Только Индия и Китай могут позволить себе не обращать на них внимания и делать, что заблагорассудится, а все остальные, покупая наше вооружение, рискуют подпасть под американские санкции. Что касается экспорта продовольствия, то мы, и правда, можем делать на его экспорт серьезную ставку. Есть только одно маленькое «но» — мы недостаточно выращиваем пшеницы первого, второго и третьего классов, а это наиболее дорогой продукт, идущий на выпечку хлеба и прочих изделий. Так что без увеличения посевов высококлассной пшеницы рассчитывать на большие экспортные прибыли мы не можем.
Станкостроение в России слабоватое, несмотря на ранее анонсированные проекты строительства новых заводов. Чтобы вывести его на экспорт, нужен его гигантский скачкообразный рост, а у нас для этого нет ни ресурсов, ни кадров. Автомобили наши в Азии, Африке и кое-где в Европе, конечно, покупают, но говорить о крупном экспорте не приходится. В машиностроении, как и в других отраслях, мягко говоря, все порушено. Это прекрасно видно хотя бы по тому, что наши авиакомпании предпочитают покупать «Боинги» и «Эйрбасы» вместо ТУ, ИЛов и «СуперДжетов».
Как видим, от суровой реальности никуда не деться — на самом деле мы не просто не слезли с «нефтяной иглы», а еще и успели плотно подсесть на несколько других «игл», в частности, газовую и металлургическую. И они по-прежнему прочно удерживают Россию под влиянием цен на различные сырьевые товары.
Однако на обрисованном предыдущими экспертами фоне какой-то жесткой экономической катастрофы нам в ближайшее время, пожалуй, ждать не стоит, потому что при всем этом некая макроэкономическая стабильность в России все же сохраняется, считает доцент РЭУ им. Плеханова Олег Комолов.
— Правда, сохраняется она во многом благодаря тому, что реальные доходы населения у нас падают, — поделился он своей точкой зрения с изданием, — но эта формула в конечном счете ведет к тому, что голод и катастрофа нам все же не грозят. Жить мы, как говорится, будем долго, хоть и плохо.
«СП»: — Почему именно так?
— Потому что бюджет у нас худо-бедно, но пока сбалансирован. Да, он довольно убогий, да, он угнетает социальную сферу, да, он экономит на ЖКХ, здравоохранении и образовании. Но, по крайней мере, он позволяет как-то сводить концы с концами, выплачивать бюджетникам хоть какие-то зарплаты, а старикам — хоть какие-то пенсии.
Резервы же России при этом переизбыточны, существенно превосходя показатели достаточности, сформулированные экономической наукой. Предвидя вопрос, почему же при таких резервах доходы россиян падают, поясню, что такие внушительные запасы необходимы государству для девальвации курса рубля, поддерживая его на заниженном уровне. Это помогает нашим экспортерам получать дополнительные рублевые прибыли от экспорта нефти.
С одной стороны, такая финансовая политика позволяет «законсервировать» текущую ситуацию, что, на мой взгляд, полностью совпадает с политической повесткой нынешнего правящего класса — не проводя никаких реформ, сохранить «коллективного Путина» и его экономическую модель на как можно более долгий срок.
С другой стороны, такая политика ставит абсолютный крест на любых перспективах догоняющего развития. Так что о целях вроде достижения в России уровня жизни США и Европы или достижения технологического паритета можно спокойно забыть. О задачах реализации человеческого потенциала, о научно-техническом прогрессе, об обеспечении мирового лидерства России придется тоже забыть. Такие цели нашим правящим классом даже не ставятся, и мы все дальше от них отходим. Но зато и экономическая катастрофа в дверь не постучится.
